kokoro ga tozashite ima ni mo kuzureochiru namida wo koroshite sakebu hibi yo kokoro ga nokoshita shinjiru imi no tsuyosa wo watashi wo koroshita watashi kokoro...
читать дальше
Они разбудили спящий вулкан,
чтоб поиграть с раскаленною лавой
Это так сладко.
Это так жестоко -
заключить Вечность в одно мгновенье...
И умереть
в раскаленном потоке, чтоб танцующий бог мог получить наслажденье (с)
чтоб поиграть с раскаленною лавой
Это так сладко.
Это так жестоко -
заключить Вечность в одно мгновенье...
И умереть
в раскаленном потоке, чтоб танцующий бог мог получить наслажденье (с)
***
Концерт в самом разгаре. Захлебывается, пульсирует неудержимой энергией самой жизни, биением музыки. Яркий свет меркнет, оставляя тусклые призрачные прожекторы, чтобы можно различить лишь черную тень Кё. Он что-то шепчет в микрофон, закрыв глаза, тихие, отрывистые слова срываются в протяжные крики. Странные звуки вызывают глубокий диссонанс, необъяснимую тревогу, дрожь. Едкий ужас и восторг. Сплошные чувства-перевертыши скручивают внутренности неизбежностью. "Скрим" кончается и снова песня. Руки вокалиста, татуированные предплечья, болезненные пальцы. Все его тело, каждая глянцевая от пота мышца, впадает в одержимость гибкостью и пластикой. Напряженная, худая спина изгибается бледным нетронутым полотном. На этом полотне, чистой "незабитой" кожи, хорошо бы смотрелась татуировка Будды. Да именно... Что-то глобальное и осмысленное. Он и сам похож на странное, наивное божество в своем летаргическом трансе. Движения рук, которые невозможно передать, понять, лишь смотреть и впитывать каждый жест, пропуская в себя волны отравляющей энергии, невидимой крепкой связи. Наркотическая зависимость от его тела, хочется еще и еще, и никак не насытиться. А потом наступает ломка, хрустят кости...
Каору лажал по страшному. Наверное, как никогда еще до этого, даже на первых концертах в 97-м, кажется, не позволял себе такого. А тут... Пальцы настолько взмокли, что гуляли по струнам, как по свежему гололеду, пьяные в хлам. Было слишком жарко, так, что ни кондиционеры, ни специально поставленные вентиляторы не спасали. Раскаленные импульсы, словно шли откуда-то изнутри, еще больше сбивая лидера с толку. Пока пытался справиться с нахлынувшим ненормальным состоянием, он успел перебрать всё: от гриппа и холеры, до невропатического тремора конечностей или просто скопившейся усталости. Легче не стало. Недавно остриженные волосы липли к влажным щеками, жутко раздражали. Каору хватал пересохшими губами раскаленный воздух, периодически запрокидывая голову. Тяжелое дыхание саднило легкие, увеличивая вес гитары раза в два. Густые капли пота скатывались по шее и вискам, по воспаленной коже, оставляя соленые дорожки, рубашка срослась с телом, сковывая движения. Очередная часть высокоскоростной соляги, и пальцы снова соскальзывают. Блять! Хочется дико заорать, бросить все к ебени матери и встать под холодный душ. Ниикура с досадой тряхнул головой, крепко сцепив зубы. Затем, отчаянно плюнув на все, принялся мотать недлинным хаером, уходя в истеричный отрыв. Но остальные, похоже, не замечали его наидерьмового позора или делали вид. Настоящие соратники или это всего лишь страх праведного гнева?!
Играли без передыха и разрывов. Песни сливались одна в другую яростно, мощно. Агрессивные и мелодичные, они идеально дополняли друг друга, пропитывая воздух напряжением и восторгом. На "дозин грин" Каору внезапно осенило, что все началось с "тогуро". Вся его необъяснимая лихорадка и косяки. Песня, лично для него, особенная, любимая. Кроме того, голос Кё слишком пронизывал, будто слышал его впервые в жизни. Извивающееся тело вокалиста в густом красном свете перебивало дыхание, завораживало. Именно извивающееся, издевательски плавно и красиво. Болезненно красиво. Что-то щелкнуло внутри. Лампочка перегорела, разорвавшись вольфрамовой нитью. А может наоборот, резко зажглась инфракрасным свечением, распространяя странные флюиды. Ощущение, словно что-то, мертвым грузом долго лежавшее на дне, внезапно всплыло на поверхность. Раз.. Щелчок пальцев. И тщательно хранимый скелет вываливается из шкафа. Откровенно паршивое ощущение, надо сказать. Каору не понимал причины, но упорно хотел выяснить. Ибо так категорически нельзя.
Не в силах больше трястись в музыкальном угаре, он отошел в тень, требовательно уговаривая ноги не подкашиваться. Голая, бледная спина Кё все еще мелькала перед его помутневшим взглядом, в голове шумело вовсе не криками толпы. Основная часть заканчивалась, время идти на перерыв. Наконец-то..! Ниикура смахнул липкие капли со лба и отдал технику гитару. Все это нервное перевозбуждение. Долбаный график, все-таки несколько концертов подряд без передышки. Проще сказать, обыкновенная усталость.
Такие поспешные выводы сделал лидер, покидая сцену. Несколько часов крепкого сна и все пройдет. Уже у самого спуска, он неловко подхватил под локоть случайно оступившегося в темноте вокалиста и побледнел. Горячая, влажная кожа обожгла его пальцы, а знакомый-незнакомый запах, шутливо подмигнув, дернул током сознание. Ком сплетенных противоречий жарко сорвался в желудок. Что за нафиг...?
- Я в порядке, - недовольно шикнул Кё, грубо вырываясь, и скрылся в коридоре. А Каору так и остался ошарашено стоять за сценой под громкие крики "анкорэ".
***
Шинья сидел, аккуратно распутывая белый провод. Неторопливые движения от которых клонило в сон. Раз наушник, два наушник, левый, правый. В идеальном состоянии, с вычищенными, мягкими подушечками, хоть и не новые. Необходимо бережнее относиться к вещам, тогда они прослужат намного дольше. В особенности, когда это любимые наушники, подаренные кем-то из одногруппников на день рождения. Кем именно он не помнил, в общем-то, не в этом суть. Ударник заткнул уши, изящным жестом отодвигая волосы. Мелодия полилась, не заставив себя ждать. Решил включить "иксовскую куренай". Эта песня всегда ему нравилась, похоже, первая которую он услышал. Мелодичные переливы гитар тягучего начала навевали приятное спокойствие. До экспрессивной части еще оставалось полторы минуты, но пальцы уже неосознанно отбивали ритм по коленке.
Шинья повернул голову, расслабленно рассматривая сидящего напротив Каору. Гитарист скрупулезно перебирал какие-то бумаги с текстами еще не записанных песен из нового альбома и сет-листы предстоящего концерта. Отчетливая складка между бровей олицетворяла весьма глубокомысленный процесс, полную сосредоточенность. Но все это лишь видимость. Терачи слегка улыбнулся, довольный своей прозорливостью. Лидер был явно напряжен, даже взвинчен, выдавал заостренный, крепко сжатый подбородок. Каору озадачено размышлял о чем-то своем, но никак не о том, что лежало на его коленях. С ним что-то не так... Барабанщик сочувственно усмехнулся, переводя взгляд чуть дальше. Наткнулся на полусонного Кё. Он небрежно оседлал собственный чемодан, и вяло, без особого интереса, тыкал кнопки мобильника. Сложно сказать, что конкретно он там делал, ибо лицо вокалиста не выражало ничего, кроме вселенской скуки. Может, это и есть идеальное ожидание..? Простой, черный спортивный костюм и взъерошенный обесцвеченный шухер. Шинья не сдержал мягкой улыбки. Ну, хоть у Кё-куна все хорошо...
"Куренай" закончилась, переключилась на следующую. Но Терачи не успел продолжить свои визуальные исследования, пришлось вытащить наушники. К ним, наконец, вышел чуть запыхавшийся Иноуэ и что-то произнес. Каору сдержанно вскочил с кресла, небрежно пихая бумаги в папку и тихо бросив невнятное "не прошло и года" схватил свой багаж. Кё остался сидеть на своем месте. Дай и Тошия флегматично побрели за менеджером. Вопрос с номерами был все-таки улажен, ошибки с бронью, что ж бывает и такое. Бессонная, дерганная ночь, несколько часов перелета и наконец долгожданные кровати. Не слишком радушно их встречала Фукуока.
***
Кё вошел в номер и неуклюже приткнул свой чемодан возле двери. Скинул кроссовки и сразу закурил. Беззвучно прошаркал по гладкому ламинату вглубь, и распахнул окно пошире, медленно втягивая горький дым. В маленькую комнату мгновенно просочился вечерний воздух с привкусом весенней зелени. Хорошо, пусть и тревожно немного. Спать совсем не хотелось. Несмотря на свинцовую тяжесть в ногах и моральное переутомление.
Каору включил тусклый ночник возле своей кровати и обессилено присел, глухо скрипнув матрасом. Он отупело разглядывал низкорослую фигуру на фоне окна, монотонно перебирая мелочь в карманах кожаной куртки. Приятный воздух скользил по щекам. Свежий, смешанный с дразнящим табачным дымом, с привкусом уже ослабевшего, но все еще жутко гребаного парфюма Кё. Спать совсем не хотелось. Зато хотелось собственноручно врезать себе до отключки, лишь бы ни о чем не думать. Ну, что за ебучий бред...?!
- Ты лажал почти весь концерт, - не вопрос, не претензии, так, констатация факта, даже не взглянул в его сторону.
- Мне нездоровилось, - выплюнул Каору, скрипнув зубами. Хотелось курить, но сигареты, как назло закончились. "Как назло", похоже, это злоебучее словосочетание положило него глаз.
- Может, тебе к врачу сходить?
Кё повернулся, упираясь локтями в подоконник. Его ветровка оказалась расстегнутой, услужливо предоставляя взгляду полоску голого живота и груди. Густая слюна никак не хотела скатываться по напряженному пищеводу гитариста, так и застряла в горле. Его голодный взгляд жадно скользил по упругому телу, ощупывал, изучал. В полумраке еще труднее, еще соблазнительней. «Вот сука..!» пронеслось в голове, Каору усмехнулся и закрыл глаза, сжимая переносицу.
- Врач, говоришь? Боюсь, не один врач мне не поможет.
И какого это хрена нас поселили в одном номере..?!
***
Красное марево застилает глаза. Жарко так, что невозможно вдохнуть, не опалив легкие. Сцена тонет в вязком полумраке, впереди огромный черный зал, заполненный копошащейся толпой. Лиц не видно, да и голосов нет, давящая тишина. Но раскаленная толпа продолжает бесшумно тереться друг о друга. Отчетливый, глухой стук сердца в ушах.
Они неподвижно стоят в тени, слишком близко, нагло нарушая границы обоюдной приватности. Слишком четко ощущается томительный жар чужого тела. Каору медленно проводит пальцами по искривленному позвоночнику, только сейчас замечая, что вокалист абсолютно обнаженный и вспотевший. Взмокшие волосы на его затылке липнут к лоснящейся коже. Жарко. Невыносимо печет внутри острым перевозбуждением. Кё изящно прогибается, сильнее прижимаясь к нему, требовательно двигает влажными бедрами, трется, переходя в поступательные движения. Его дыхание обрывистое, смешанное с хрипами. Каору не выдерживает. Обхватывает напряженный, пульсирующий живот, притягивая. Целует извивающуюся спину, подступая к шее. Сначала медленно, затем порывисто и грубо, жадно кусая. И плевать, что на них смотрит целая толпа. Теперь уже не остановиться. В глазах темнеет от удовольствия, сладкие спазмы скручивают пах. Пальцы ненасытно сжимают член Тоору, рвано скользят по стволу. Снова шея, часть ключицы, чуть ниже, татуированное плечо. Горячая кожа обжигает губы. Хочется лизнуть, впитать ее в себя. Доставить еще большее наслаждение. Еще...еще... Каору неторопливо проводит языком по миниатюрному плечу, оставляя влажную дорожку слюны. Кё протяжно стонет, так хрипло, развратно и это напрочь срывает крышу.
Каору дернулся, открыв глаза. Еще несколько минут судорожно соображал, где находится. Пытался отдышаться, бессвязно чертыхаясь. Все это бредовый сон. Простынь пропиталась холодным потом и противно липла к телу. Какого черта это было..? Гитарист болезненно поморщился, ощущая нездоровое, слишком бурное оживление ниже пояса. Кончить он, конечно, не успел, но... НО! Приехали! Докатились, твою мать! Мокрые сны... Когда последний раз такое случалось вообще..?! И ладно бы какая-нибудь знойная красотка, а то этот мелкий неврастеник... Но жгучая эрекция настойчиво кричала о чертовской сексуальности этого самого гаденыша-вокалиста, так нагло вторгшегося в лидерское подсознание. Надо что-то с этим делать. Может шлюху снять..? Фррр... Каору яростно замотал головой. Какой же бред лезет от безысходности. Единственное правильное решение - уйти в работу, полностью и без остатка. А когда тур завершится, устроить себе отличный отпуск. Казалось бы, проблема решена. Бляяя... Он тихо застонал, перевернувшись на бок и натыкаясь взглядом на обнаженную спину сопящего на соседней кровати. Всё! В душ! Пока воображение не подкинуло пару сытных, жарких воспоминаний. В холодный душ, прямо сейчас! И выпросить у менеджеров отдельный номер.
***
Каору всегда был для него особенным человеком. И если кто-нибудь спросил бы почему, он долго думал бы с ответом. Пристально смотрел задавшему этот тупой вопрос человеку прямо в глаза, растягивая паузу, затем криво усмехнулся бы, медленно качая головой, поджимая губы, может даже кратко пожал бы плечами, но не ответил. "Особенный"... В чем смысл этого слова? Наверное, у каждого свой, сокровенный. В любом случае, Каору давно уже больше чем просто человек и не только для него. Надежный друг, хоть и не лучший, гениальный гитарист, ответственный, болеющий своей музыкой лидер-папа, талантливый, очень талантливый, да и просто симпатичный мужик, что уж там скрывать. Но все это лишь определения, характеристики личности, ни на грамм не раскрывающие истины. Того, что чувствовал сам Кё. Когда стоял рядом с ним на сцене, когда сидел в одной студии, наблюдая за его игрой, или случайно сталкивался в коридоре. Когда перед концертом, традиционно клал свою ладонь поверх крепкой лидерской, а сверху ложились еще три... Что же он чувствовал..? Тоору не вспоминал глупые ошибки молодости, что были между ними когда-то очень давно. Потому что просто не помнил. Потому что это были незначительные глупости, которые иногда случаются, когда ты молод, постоянно пьян и похож на сексуальную дешевую проститутку, нежели на музыканта. И с ними случилось. Это как рок-идолы 80-х, сидящие на героине, словно так и должно быть. Обыденность. Но теперь все в прошлом, стерлось и побледнело вместе с фотографиями и фансервисом. Исчезло. Ведь они столько раз менялись. Но ощущение никуда не делось. Дырявая память упрямо подгоняла смутные воспоминания, точно трехногая старая собака, пытающаяся быстро бежать. Ничего конкретного, картинка упорно не складывалась, лишь долбаные ощущения. Тактильность. Одно можно было сказать точно. Кё нравилось обнимать своего гитариста. За шею, за плечи - неважно. Это то, что прочно и остро засело в подсознании. И заставляло улыбаться. Мысленно, конечно.
Вокалист задумчиво почесал нос, отпил остывшего кофе и снова прижал к губам сжатые пальцы. Фу, дрянь... Он недовольно поморщился, переваривая на языке горький привкус растворимой гадости. Репетиция должна вот-вот начаться, а лидера еще не было. Все откровенно скучали, страдая всякой ерундой. Непривычно, чтобы Каору опаздывал... Но стоило только об этом подумать, как дверь резко распахнулась. Правда, Тоору, прилично отъехав в свои глубокие мозговые эманации, не заметил бурного появления.
- Посмотри. Устраивает?
От резко всунутого ему в лицо листа, Кё сначала поперхнулся кофе, долго откашливаясь, а потом еще пришлось наклоняться, неуклюже ловя небрежно брошенную гребаную бумажку. Это оказался список песен предстоящего концерта, наспех расписанный кривым почерком. Кё натянул рукава спортивной кофты, смахивая со штанов остатки пролитого кофе, благо хоть черные и пятен не видно. Зубы тихо заскрипели сами собой. Хотелось от души влепить по лидерским щам этим же самым несчастным списком. Но Каору уже сосредоточенно взялся за гитару, будто ничего и не было. Да что с ним, мать его, творится..? Раздраженно вертелось в голове Кё, но спрашивать не стал. Его былые, ностальгические воспоминая о Каору, не лишенные некого романтизма, сменились вспыльчивым негодованием, а затем и привычным равнодушием. Сам разберется...
- Меня устраивает, - сухо бросил Тоору, нехотя подходя к микрофону. - Но в следующий раз показывай заранее.
- В следующий раз сам составляй, - хмыкнул Каору, подключая гитару и, дабы пресечь дальнейшие разговоры, громко вдарил по струнам.
Кё промолчал, устало прикрыв глаза.
Репетировали долго и тяжко. Все было не так, не склеивалось, не попадало в ритм, а голос вокалиста, так вообще, жестко фальшивил. Лидер был не просто не доволен или злой как черт, он был на грани ядерной войны. И если хорошо присмотреться, можно заметить черное, мрачное облако, окутавшее его фигуру. В итоге все пришли к общему согласию "и так сойдет" пообещав, что на концерте непременно соберутся и отожгут.
- Ты чего такой тухлый?! Не выспался? - участливо поинтересовался Дайске, отпивая приличную порцию "Хайнекена". Не то, чтобы ему было очень любопытно, но кислая мина басиста порядком надоела. В конце концов, впереди выступление и надо быть бодро-активными, а не протухшим моримо.
Тошия бросил в него злобный, проклинающий взгляд, намереваясь убить юродивого, но не вышло. Очень жаль. Ибо жажда кровопролития уже вовсю закипала. Мало того, что он всю ночь отчаянно закрывался подушкой, пытаясь заткнуть уши, и когда, наконец, удалось немного задремать, будильник, поставленный на мобильном почему-то на час раньше, громко заорал, заставив басиста подпрыгнуть, и по сему спросонья, был яростно отправлен в стену. Несчастный аппарат, и без того дышащий на ладан, таких ударов судьбы не выдержал. В итоге удалось поспать от силы минут сорок, потому что барабанщику приспичило сделать утреннюю зарядку, а этот утырок еще и идиотские вопросы задает. Ну, за чтооо.?!! Нет, истеричного крика души из басиста не вырвалось, он просто похоронным голосом произнес:
- Если бы, блять, кто-то не храпел, как пьяный реактивный самолет, все бы обошлось.
Дайске откровенно веселился, рассматривая помятую, сердитую физиономию Тошии с отпечатками подушки на щеках. Ему было как нельзя хорошо. Он выспался и готов был распевать немецкие марши.
- А кто храпел-то? - искренне удивился гитарист.
Хара продолжал молчаливо расчленять его взглядом.
- Это Ши-Ши.., - Дайске уже не пытался сдерживать истеричный смех, откровенно похрюкивая и умудряясь отхлебнуть еще пива. - Шинья что ли?! Он вроде тихий у нас.
Яркая картина громко храпящего и матерящегося во сне ударника не отпускала. И Дайске продолжал ржать, давясь пивом.
Так бы и въебал... У Тошии даже кулаки сжались. Но замахнуться сил не было, не то, что прописать в веселое табло гитариста. Терачи, сидящий рядом лишь тихо улыбался с видом "я все про вас знаю, дебилы".
Тяжеловесное молчание разливалось по комнате, нарушаемое лишь тихими смешками Дая. Но и гитарист уже заметно угомонился, продолжая свое трогательное общение с маленькой зеленой бутылкой. Тошия усердно тискал свой бас, ища душевного успокоения, и начинал клевать носом. Шинья разминал запястья, обворачивая специальной лентой. В голове крутились строчки из "гласс скина", навевая приятную грусть.
Каору влетел в гримерку, пожирая взглядом присутствующих. В последнее время он только и делал, что влетал, врывался, бушевал, хлопал дверьми и вообще, носился похлеще любой "Катрины".
Кё флегматично поднял голову, отрываясь от увлекательной "змейки" на мобильном, и снова опустил. В его сторону ничего не прилетело, списками в нос не тыкали, и кофе под рукой не было, значит все нормально. "Попробуй только опять слажать, точно что-нибудь откушу..." Мысленно пригрозил вокалист и закурил.
- Ты, блять, можешь хоть перед концертом не пить?! - сухо бросил Каору, выдергивая из ослабевших пальцев гитариста бутылку и отставляя в сторону.
- И ты не выспался? - весело усмехнулся Дай, расплываясь в обезоруживающей, лучезарной улыбке. Затянулся сигаретой, не обращая внимания на буравивший его грозный взгляд. - А! Неужели Кё-кун тоже храпит?! Нет, ну это ж надо!
Он несдержанно прыснул, хлопнув Каору по плечу. Похоже, веселая истерия гитариста начиналась по новому кругу. Задремавший Тошия мгновенно проснулся, дернувшись, и чуть не выронив бас. Тоору лишь молчаливо покачал головой, прикрывая глаза. Хотя если подумать, он бы сейчас не отказался от публичной драки. Дайске продолжал тихо похрюкивать. А Шинья глубоко и умиротворено вздохнул. В его голове как раз заканчивалась финальная часть "гласс скина". Длинные пальцы медленно поглаживали в кармане прозрачную коробочку, в которой покоились мягкие, желтые бируши.
***
Едкий, удушливый дым быстро заполнял пространство маленькой курилки. Следовало бы распахнуть окно, чтобы окончательно не задохнуться, даже хотелось глотнуть свежего сырого воздуха, но он этого не сделал. Просто продолжал стоять, уперевшись рукой в подоконник и задумчиво рассматривать капли дождя на стекле. Такие прозрачные, с отблеском вечерних огней, такие равнодушные ко всему и беззаботные. У них не болят руки, они не чувствуют усталости. Повезло... А вот опустошенное выступлением тело басиста, прямо таки разбухало от тяжести и переутомления. С правым запястьем совсем плохо. Ноющая боль никак не унималась. Похоже, эта хроническая хрень будет преследовать его до конца жизни. Звучит паршиво, но ничего не поделаешь, такова цена музыки.
Тошия, недовольно поморщившись, сменил позу, теперь упираясь локтями, переложил тлеющую сигарету в пальцы. Каждое движение давалось с трудом, учитывая еще, что он почти не спал. По идее его длинная тушка должна была бы валяться тут пластом, без признаков жизни. Но он продолжал упрямо стоять и пялиться в окно, сам не понимая к чему такие издевательства над собой.
Дождь навевал тоскливое уныние. Весна не слишком-то любимое им время года. Тем более сакура уже отцвела. А ему так хотелось прогуляться, посидеть под цветочным облаком, ощущая жизненную гармонию и спокойствие. Но не тут-то было. И на что он, собственно, надеялся с таким-то графиком..? Да и бог с ней, с сакурой! Сейчас его волновало нечто другое. Одна мысль, которую он мусолил все время, пока стоял здесь и курил уже вторую подряд. Почему Андо Дайске..? Какого хрена Андо Дайске?! Этот утырок, этот беспечный, вечно ржущий гитарист и вроде как друг... Столько лет бок об бок и только сейчас он прочно засел в мозгах, и не хочет вылезать. Зараза! И всему виной пара странных, незначительных движений во время концерта. Дай всего лишь положил голову ему на плечо. Но зачем он ЭТО сделал?! Тошия криво усмехнулся, глубоко затягиваясь. Отравленные легкие внезапно взбунтовались, выталкивая дым обратно. Пришлось долго, хрипло откашливаться. Черт! Никуда не годится! А эта его белая, чёртова рубашка, нагло мозолила глаза, развивалась вместе с длинными, непокорными волосами, открывая вид на влажные, соблазнительные ключицы. Пиздец...
Хара раздраженно замотал головой. Никуда не годится! Он до сих пор ощущал приятную тяжесть головы на своем плече. И от этого подозрительно коробило все внутри. Но, черт возьми, ему это понравилось! Хоть и походило на странный флэш-бэк в далекие времена фансервиса. Только вот с чего вдруг..?
Стлевшая сигарета обожгла пальцы, и Тошия злобно отбросил окурок в сторону. К черту все эти дурные мысли! Запястье продолжало ныть, а теперь еще и спина затекла. Он попытался выпрямиться, но вздрогнул от неожиданности.
- Я стрельну у тебя, а то мои закончились? - послышался сзади голос Дайске. Гитарист бесцеремонно протянул руку к его пачке на подоконнике, задевая плечом. Мягкие волосы дразняще полоснули щеку.
Тебя-то тут и не хватало... Басист невольно вздрогнул еще раз.
- Ты чего?
- Ничего.
- Хорошо отыграли, да?! - Дай щелкнул зажигалкой, не спеша отстраняться. - Я возьму еще две про запас? - наглая конечность снова потянулась к сигаретам басиста.
Тошия не выдержал, схватив пачку, резко обернулся, оказываясь почти нос к носу с ненавистным гитаристом.
- Да забирай все!
- А ты?
- А я бросил.
Дай недоверчиво усмехнулся и отходить в сторону явно не собирался, предпочитая утопать в черных, кипящих злостью глазах.
- Ты чего нервный такой, Тотчи? Устал?
А вот сейчас опять очень захотелось прописать в ухмыляющееся табло. Но Тошия опять же сдержался. Рукоприкладство не выход, в конце концов. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, но тут же пожалел об этом, уловив приятно терпкий запах Дая, смешанный с сигаретным. Да будь ты проклят.!!
- Ты что-то хотел? - сквозь зубы процедил басист и прищурился, не нарушая затянувшегося зрительного контакта. Он почему-то никак не мог оторваться от темных глаз с томительным лукавым оттенком. И что ему надо от меня?! Похоже, этот утырок просто пьян.
- Да нет, ничего вроде, - наконец отозвался Дай, кратко пожав плечами. - Но вот думаю, тебе бы не помешало немного расслабиться. Может, выпьем как-нибудь?
Хара язвительно хмыкнул.
- Из-за твоего долбаного храпа я спать не могу, а ты выпить предлагаешь?!
- А ты меня буди, если что, - Дайске оскалился в мягкой улыбке, продолжая нахально разглядывать кипящую негодованием физиономию. Так хотелось запустить пальцы в эту черноволосую, чуть вьющуюся от влажности, шевелюру. Приподнять сбоку, и как следует прикусить хрящик маленького уха, чем окончательно довести басиста до истерики. Но этого не понадобилось.
Тошия раздраженно пихнул его плечом, направляясь к выходу, и злобно бросил:
- Да пошел ты!
***
Каору заметно успокоился. Перестал выдавать фальшивые кульбиты с гитарой, а попросту косячить. И снова нацепил сдержанное хладнокровие с видом "у лидера все под контролем". Будто ничего и не было. Ни пронесшегося смерча, ни городов в руинах. Радиация в пределах нормы. И в целом, все довольно оптимистично.
Они благополучно добрались до Нагои, отыграли положенный концерт, вполне сносно и живо. И теперь наслаждались редкими минутами отдыха, чтобы завтра отправиться дальше по кривой небольшого тура. И все бы ничего, да только... Да только долбаная спина вокалиста никак не шла вон из головы. Долбаная, извивающаяся и красивая, надо сказать, спина. Пленительный танец рук, миниатюрного тела в приглушенном свете, как раковая опухоль, поселилась в мозгу гитариста, непременно сопровождаясь въевшейся "тогуро".
И все бы ничего. Он вполне мог бы справиться с красочными подъебами воображения, отвлечься, но.. НО! Какого хрена их опять поселили в один номер?! И теперь Каору сосредоточенно лежал на своей заправленной кровати и ждал, когда освободится душ. Доносившийся шум воды навевал странный уют и напоминания о доме. Хотелось нормальной горячей еды, собственной родной постели и привычного одиночества. Но мысли о подобной роскоши гитарист сразу гнал в шею.
Чтобы немного убить время ожидания, он истязал свой мобильник, копался в интернете, просматривая какие-то бесполезные страницы. Реклама. Бред. Скука. Но через несколько минут хитрое подсознание ловко подсунуло "Википедию". Каору заинтересованно хмурил брови, затягиваясь сигаретой и беззвучно, неосознанно шевелил губами. Шива значит.. "Выступает, как бог-творец и одновременно — бог разрушения . Считается не только добрым защитником, но и грозным созданием, несущим разрушительную силу. Шива является противоречивым, неординарным и многоликим божеством. Его называют «танцующим богом». Считается, что в танце Шива регулирует порядок во Вселенной и, когда он останавливается, то мир накрывает хаос.." Ну теперь все понятно. А собственно, что именно..? Глупые ассоциации, не более того. Но самое идиотское, что он упорно пытается найти какие-то оправдания своим тайным, похабным желаниям. Словно змея, гоняющаяся за собственным хвостом, бесполезное занятие. Всё, пора завязывать с аллегориями!
Каору раздраженно отбросил мобильный рядом на матрас, и сел, свесив ноги. Мерно тлеющие внутри угли начали снова разгораться. Никуда не годится. Он небрежно затушил сигарету и взял с тумбы серую шляпу Кё. Задумчиво повертел в пальцах. Примерил - маловата. И снова продолжил крутить, криво усмехаясь. Спортивный костюм и это...? Тоже мне гуру моды! Уж, какой из тебя Шива...
Выключившаяся вода и шум открывающейся двери из ванной, заставили лидера молниеносно откинуть шляпу на кровать и резво подняться, равнодушно складывая руки на груди. И ничего он тут не трогал...
Кё неохотно показался в двери, подтягивая штаны, сползавшие с бедер. Стянул висевшее на шее полотенце, принявшись вытирать мокрые волосы. Каору так и застыл, напрочь позабыв, что хотел сделать. Глаза своевольно скользили по распаренному, полуобнаженному телу, рассматривая, ощупывая. Наблюдая, как оставшиеся капли влаги на время застревали в острых ключицах, затем медленно скатываясь по груди, по рельефу живота и ниже. Блять... Какой же он сексуальный..! При этой, вспыхнувшей в мозгу, мысли Каору захотелось крепко себе врезать или разрыдаться, или схватить вокалиста и сделать то, что действительно хотелось.
Тоору бросил полотенце на стул и протопал вперед, пока не наткнулся на препятствие в виде каменного изваяния гитариста.
- Ты что-то хотел мне сказать? - он поднял глаза, ожидающе вглядываясь в напряженное и сердитое лицо.
- Нет, не хотел.
- Уверен? - Кё скопировал его позу, скрещивая руки на груди.
- Да, уверен я! - огрызнулся Ниикура, но продолжал растеряно стоять и разглядывать вокалиста. Растрепанные полотенцем, короткие волосы придавали его виду какое-то острое безумие и привлекательность. Сгустившаяся слюна шипела на языке, вызывая тяжелое дыхание. Каору почувствовал подкатывающее возбуждение. Опасно, черт возьми..!
- Ты бы хоть оделся, не один тут живешь.
- Ну, я же не голый, - равнодушно парировал Кё, и таки протиснулся между стеной и гитаристом, подходя к своей кровати. В его голове крутилась какая-то из недавно записанных песен и еще назойливое " какого хрена лидер снова не в духе или настолько зол и устал, что ширинка топорщится..?" Да нет, показалось...
- Ты же вроде хотел поменяться с Шиньей местами? Ведь соседство со мной тебя явно вымораживает.
Он отложил свою валявшуюся шляпу обратно на тумбу и откинул одеяло.
- Он отказался, - хрипло буркнул Каору, отчаянно отрывая свой взгляд от округлой задницы, так удачно прогнувшегося вокалиста, будь он проклят.
- Сочувствую, - флегматично бросил Тоору, забираясь в постель и повернулся спиной, обозначая конец разговора.
Гитарист тихо выругался, в штанах уже разгорался постыдный пожар. И поспешил в душ, в соседний номер.
@темы: фики..., Dir en grey
-
-
01.11.2014 в 18:33-
-
01.11.2014 в 19:10-
-
01.11.2014 в 19:50-
-
01.11.2014 в 21:33